Балыхина Татьяна Михайловна

доктор педагогических наук, профессор,  академик Международной академии наук педагогического образования, академик Международной академии наук высшей школы, член Нью-Йоркской Академии наук,  член-корреспондент РАЕ.

Декан ФПКП РКИ РУДН

(Современное речетворчество)

Современную русскую речь отличает в настоящее время то, что

а) устная форма общения стала столь же авторитетной и важной, как и письменная, а это привело, в свою очередь, к функциональному «столкновению» литературного языка с разговорным;

б) обозначалось противостояние между системой и нормой: отточенная в своем совершенстве система языка делает в некотором смысле норму «излишней» (ослаблена кодифицирующая деятельность авторитетных организаций и лиц: театр – актеры, телевидение – дикторы, справочники, допускающие колебания и принимающие языковые и речевые варианты, – языковеды);

в) изменяется материальная основа существования литературного: образцовым текстом становятся не только художественный или научный, но и публицистический с его современными «вольностями»;

г) исчезает высокий стиль, его место постепенно занимает средний, нейтральный стиль; на уровень же последнего выходит разговорный. Лингвисты с горечью замечают, что мы, носители русского языка, сами же разрушаем функционально взвешенную систему трех стилей, стремясь за веком в сиюминутных его новшествах. В то время как «итальянцы читают Данте, а французы Расина как своих современников (глубина залегания их культуры весьма значительна) – мы не можем читать без перевода ни « Слово о полку Игореве», ни протопопа Аввакума» (Колесов, с. 142).

Почему так стремительно, не в лучшую сторону изменяется, к примеру, речевая культура крупных городов России? Соберем воедино мнения ученых-языковедов, высказанные по этому поводу и согласимся с тем, что именно в России постоянно ощущался и продолжает ощущаться дефицит элитарных слоев населения. Революция, эмиграция, война, раскулачивание, чистка, демографический кризис, неуверенность в завтрашнем дне и многое другое приводили и продолжают приводить к дефициту лучших людей общества. «Проблема дефицита лучших есть проблема дефицита образцов для подражания. Поэтому, когда говорят о распространении сквернословия, о безликости научных публикаций, агрессивности русских, о нетребовательности к форме речи, проявляющейся, например, в утрате склонений имен числительных, когда все эти наблюдения педалируют, будем помнить о пережитых Отечеством исторических катаклизмах» (Харченко, стр. 9). Д.С.Лихачев в книге «Русская культура» подчеркивает: Культура (и язык как ее составляющая) – это огромное, целостное явление, которое делает людей, населяющих определенное пространство, из просто населения – народом, нацией».

В нашей статье хотелось бы, тем не менее, рассмотреть процессы, происходящие в русской речи с позитивной точки зрения, поскольку объективная оценка явления не есть нахождение только плохого и спорного. Маргарет Мид справедливо замечает, что в человеческой природе есть интересная особенность: с развитием цивилизации людей начинает больше интересовать плохое, нежели хорошее. Возможно, это бумерангом возвращается в язык, речь. Исследователи (Литвин Ф.А.) отмечают, что у слова «хороший» семантическое гнездо в разных языках меньше, нежели у слова «плохой», позитивные же эмоции в русском языке передаются 95 фразеологизмами, нейтральные – 75, тогда как негативные эмоции – 309 фразеологизмами (с. 8).

Итак, современная речь мегаполиса – речь живая, в многообразии ее проявлений, призванных регулировать социальные и индивидуальные отношения между людьми. Ее характеризуют такие признаки, как сиюминутность, непринужденность, спонтанность, приватность, эмоциональность, междометность и т.д..

Междометность – характерная черта разговорного дискурса, концентрированное, непосредственное выражение эмоций. Междометность, звукоподражание перестало быть «прерогативой» детской речи; более того поражает обилие и многообразие «междометного материала»: в разряд речевых «приставок к чувствам» (так М.К. Мамардашвили назвал междометия) переходят знаменательные части речи, словосочетания, фразеологизмы («Полный Елец!», «Кошмар!», «У неё женского мяу-мяу нет!» Я на него блум-блум и не узнаю. Она только гыр и побежала).

Хезитация– известный речевой прием заполнения пауз, сигнализирующий о возможной неподготовленности либо непринужденности речи. Все мы активно протестуем против засорения речи так называемыми словами-паразитами ну, как бы, значит, короче, типа, это самое и др. Хотя причины этого явления не столько в демократизации норм общения, они глубже. Неумение молча подбирать слова, как правило, свидетельство небогатых читательских вкусов, бедной речевой практики, следствие подражания дозволенному. Отсюда – выражения, вызывающие иронию носителей языка и недопонимание иностранцев: Я в некотором роде замужем.Это как бы мои родители. Ты, это самое, приходи ко мне. Я в принципе женат. Ты типа звони мне.

Ни для кого не секрет, что современная речь во многом опирается на ситуацию, даже зависит от нее. Более того ситуация берет на себя передачу части информации (это ее компенсаторная функция). Отсюда такое речевое свойство как компрессия, сжатие форм. Последнее может быть преднамеренным и непреднамеренным наложением частей слова, частей высказывания. Помните «Твоя Н.Е.» (Нина Евлампеевна) в фильме «Осенний марафон». Компрессия способна выразить эмоции, настроение, отношение, драматизм переживаний. К сожалению, встречается, особенно в письменной форме, такая компрессия, которая заставляет читателя задуматься над ее расшифровкой: Ув. Г. И.! Не ск-й б` меня. Я.

Контаминация была и остается одной из игровых речевых тактик и одним из разновидностей компрессии: «ЕльЦЕНЫ», «Не плюй в колодец: вылетит – не поймаешь». Это примеры преднамеренной контаминации, или наложения синтагм и смыслов. Сейчас таким средством языковой игры «захвачена» публицистика, реклама, причем, на уровне наложения смыслов (Ср. известное выражение и его историческую интерпретацию «Казнить нельзя помиловать» и современную городскую рекламу «Копить нельзя купить»). Хуже, если контаминация – проявление низкой речевой культуры, а не словотворчества, например, «скрипя сердцем» и т.п.

Еще одним явлением в современном разговорном дискурсе стало уместное и неуместное использование метонимии. Нередко метонимия, связанная со спонтанностью, сиюминутностью речи, поддерживается ситуативной подсказкой: «У меня 3 Китая, 2 Африки и Бельгия. Гремучая смесь!» (разговор преподавателей об интернациональном составе учебной группы). Такой «перевод» высказывания в профессиональный код наблюдается часто: «Это Васильич, гараж!» (т.е. работник гаража). Речевая метонимия, относясь к числу важнейших и наиболее употребляемых средств придания речи выразительности, неожиданности, «свежести», служит и для выражения иронии (Умный нашелся! вместо глупый), и для выражения легкого порицания (Ах, ты, негодяйчик этакий).

Проявление еще одного свойства речи – эллиптичность: «Кошелка, проходите!» (обращение к даме с корзинкой), «Мне «Колу», стекло!» (напиток в стеклянной таре), «Я привез зелень» (доллары или пряности с дачной грядки?).

Распространенной в речи «вариацией» компрессии стали экспрессивы, в особенности грамматические. Механизм их образования заключен в сочетании грамматического сжатия и отклонения от грамматической нормы: «Мелочи ищем!» (обращение водителя к пассажирам в маршрутке), «Ваши плохие самочувствия не в счет» (администратор служащему).

Содержательная сторона современной речи характеризуется не только спонтанностью и компрессией, но и деликатностью: использованием литоты, эвфемизмов, вокативов, приставочного смягчения, цитатного смягчения, избыточности на уровне тавтологии или плеоназма.. Литота утвердилась в песенном творчестве («Уси-пуси» Кати Лель), анекдотах (носильщик обращается к грузину с предложением довезти до вагона чемодан и слышит в ответ: «Где ты видишь чемодан? Это мой кошелек»), заняла прочные позиции в речи: «Выпью капелечку кофе», «Выкурю сигареточку». В ней четко проявляется гендерная – женская – направленность: придать в жесткое время чувственность речи в большей степени стараются женщины.

В России всегда умели плести кружева, вышивать витиеватые узоры, в том числе речевые. Вспомним знаменитую сцену из «Мертвых душ» Н.В.Гоголя, которая сделала крылатой фразу «Позвольте Вам этого не позволить». Категория деликатности в союзе с избыточностью нашла преломление в приставочном смягчении: «подсобираю», «поднакупили», «принаняла». В русском узусе это явление имеет долгую историю: «…Сумел я принанять в мадам Розье вторую мать»(Фамусов - Софии в «Горе от ума» А.С. Грибоедова). В приставочном смягчении отражается, кроме стремления к деликатности выражения, речевая традиция русских обозначить некоторое снисхождение к адресату, к себе.

Нельзя не отметить и еще одну очевидную речевую тенденцию – гиперболизацию обозначаемого и обозначающего: «Без мужа я как без рук!», «Что-то ты раскочегарилась!»

Современный парадокс – фигура речи, представляющая собой сознательно заостренную формулировку, которая выглядит как противоречивое высказывание: «Кто отрицает решительно все, тот ничего не отрицает» (Д. Писарев). Современный парадокс может «поставить» суждение на грань нелепости: торопись медленно; чем хуже, тем лучше, что придает ему особую силу. Парадоксы в современной речи дискредитируют известные заповеди: «Не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра». Делая речь живой, они вводят в замешательство тех, кто не способен к языковой инвентаризации.

Современный разговорный «рисунок» характеризуют эпитеты, метафоры, сравнения: «точеная талия», «лицо как персик», сливовый, баклажановый, сливочный наряду с сафари, корридой (в обозначении цвета, например, автомобиля), танк, покрытый незабудками (о женском характере), трактор, бульдозер (о настойчивом, напористом человеке), позвоночник (о человеке, решающем дела по телефонному звонку) одуванчик (намек на возраст человека или неприспособленность к жизни); расширение приставочного глаголообразования (я тебе названиваю, совсем сегодня укомпьютиралась, сильно же ты поистопталась (изменилась, постарела); изменяющийся состав речевых клише (Счастливенько! Наше вам с кисточкой! Поехали! (о начале какой-либо деятельности).

Особой активностью отличается искусство делать комплименты от открытого, прямого до тонкого, завуалированного (Ты нас всегда спасал, поддерживал, тащил… волоком; Ты трудишься как муравей… Пожелаем, так сказать, большому муравью большого плавания; Ты не даешь себе ни минуты отдыха, даже когда у тебя не все дома).

В заключение хочется предостеречь исследователей, лингвистов от традиционного противопоставления в изучении речи положительного и отрицательного, негативного, полагая, что системное описание требует изучения комплекса мотивов, порождающих высказывания (снять напряжение, рассмешить собеседника и др.), требует создания словарей, включающих «позитивную» разговорную речь (сейчас в этом отношении превалируют иные разработки), требует «каталогизации» речевого материала, носящего в исследованиях пока «репликовый» характер; требует обращения к изучению приоритетов русских в определенной иерархии.

Оптимизация представлений о современном русском языке будет способствовать оптимизации представлений о национальном менталитете. В этом, на наш взгляд, глубочайший смысл толерантного анализа современного дискурса. Недаром А.С. Пушкин так обозначил для современников и потомков свои приоритеты в оценке русской речи: «Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки я русской речи не люблю…».